Всё еще люди. Рассказы - Игорь Дьячишин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы отрапортовали админам. Вскоре, с задержкой минут двадцать, получили поздравление и наилучшие пожелания.
Последовал пятилетний период строительства полуподводной базы, носящей то же название, что и корабль, доставивший нас на планету — «Посейдон-I». Две ее части, верхний, находящийся на льду и частично во льду, комплекс, в значительной мере представляющий из себя трансформированный корабль, и нижний, подводный, должны были соединяться энергетическими и коммуникационными кабелями, лифтами. Мы загрузили в себя пакеты по строительству и инженерному делу. Грузовыми кораблями из разных освоенных уголков системы, в основном из колоний Бернелл и Мансури, доставляли на Эккерсон необходимое.
Закончив с постройкой базы, мы принялись за сборку подлодок модели «Трилобит». Часть компонентов была принесена из Солнечной системы «Посейдоном», часть — кораблями с Мансури и Бернелл.
Когда «трилобиты» были готовы и прошли необходимые тесты, я, Роберто и Клаус вселились в них, соответствующим образом изменив свою психику, и отправились исследовать местные океанские просторы.
Впереди обычно шли разведывательные дроны, попеременно заходя на дозарядку в подлодки. «Трилобиты» же высокоавтономны, «сердце» каждого — компактный дейтериево-тритиевый реактор. Замечательные машины, способные выдерживать огромные давления.
Я прощупывала сонарами и лидарами окружающие объекты, изучала течения. В двух километрах к северу от «Посейдона-I» дно под углом градусов в шестьдесят уходило вглубь.
Я быстро удалила из своего основного режима страх океанской бездны, стоило ему только появиться. Такое жалеть не стоит, вредно для миссии. Кроме того, я изменила себя так, чтобы даже рутинное исследование было интересным, нескучным. Я стараюсь не злоупотреблять саморедактированием, но совсем отказаться от него — безумие. Главное — не использовать те корректировки, что уводят в болото пассивности и усредненности.
Страха больше не было, осталось очищенное от него восхищение. Многие считают даже такие чувства мешающими работе, и избавляются от них, а также от исследовательского азарта, слишком сильного, по их мнению, интереса… Жаль, что так происходит.
Температура редко превышала ноль градусов Цельсия; при средней солености здешних вод их замерзание происходило при минус двух с половиной.
Прошло много времени, я набрела, изучая дно, на большую зону геологической активности. Глубина — пять километров подо льдом, триста сорок девять от «Посейдон-I».
Я обнаружила сеть из теплых донных соляных озер плотностью раза в четыре отличающейся в большую сторону от вод над ними.
Вскоре дроны уже брали воду на анализ, и я решила включить прожектора для съемки.
В воде были обнаружены сложные белковые структуры, включая колонии организмов-экстремофилов. Согласно осмотру выловленных живых существ, те были весьма схожи с многими земными эукариотами. Это не было неожиданностью — я уже видела перед собой разноцветные мигания и слышала множество необычных звуков разных частот.
Впервые была найдена жизнь внеземного происхождения, и нашла ее я!
Так был обнаружен Оазис — простирающееся на многие километры соляное поле с его гидротермальными источниками, поддерживающими жизнь покоящейся на фундаменте хемосинтеза экосистемы, об истинной сложности которой я тогда еще понятия не имела.
Как я жалела, что дальняя радиосвязь под водой невозможна! Акустика, куда более медленный способ передачи информации, хоть и могла здесь пробиться подальше, тоже не годилась из-за расстояния. Нейтринные передатчики, не говоря уж о детекторах, из-за их больших размеров не подходили для установки на «трилобиты».
Итак, мне оставалось только идти обратно к базе. Спустя без малого пять с половиной часов я прибыла к «Посейдону-I».
После моего доклада на базе адресатам в пределах Альфа Центавра и в Солнечную систему были отправлены сообщения об открытии. Клаус и Роберто занимались разведкой территорий вдали от открытой экосистемы, до их планового возвращения было еще много времени. Скорина и Киносито вели дела на базе.
Админы поручили заняться исследованием Оазиса пока что мне одной.
Не терпелось приступить к работе, меня переполнял энтузиазм.
Я загрузила в себя базы данных по биологии и смежным дисциплинам, соответствующие умения, а также протоколы, предназначенные как раз на этот случай. Я могла делать то, для чего когда-то нужна была целая команда специалистов — благодаря как обучению-загрузке, так и куда более сложной, чем человеческая, когнитивной структуре. Мы нечасто обращаем внимание, насколько различие между нами и людьми, которыми когда-то была часть нас, велико, но оно поразительно.
Мигание некоторых организмов представляло собой форму общения. Среди пойманных — их было несколько видов — действительно встречались обладавшие фоторецепторами.
Те организмы, что были выловлены дронами, продолжали активность. Они обменивались белковыми сигналами, часть их меняла местоположение, относительно простые белковые агенты перестраивали геномные и другие структуры. Я пыталась выявить во всем этом закономерности по пути к Оазису.
Кое-что мне удалось понять. Та небольшая взятая из привычной среды часть экосистемы Оазиса перегруппировалась, пытаясь выстраивать состояние равновесия в новой для нее среде.
По прибытии на место я стала с помощью дронов доставать и устанавливать разнообразное оборудование для наблюдений и экспериментов.
Мне очень пригодилось предварительное изучение пойманных обитателей Оазиса — я уже знала кое-что об их сигналах и прочих повадках. Я выпустила их в Оазис и наблюдала за тем, как они встраиваются в общую систему. У меня была одна очень смелая гипотеза, и я намеревалась ее проверить.
Я изучала сигналы местной биоты и пыталась воспроизводить подобные сигналы сама, оценивала реакцию. Для этого я использовала понимаемые ей